Старость — не радость

Старость- самый серьезный коллектор, взымающий долги за взятые в кредит годы… А расплачиваться приходится самым ценным, что у тебя есть — здоровьем и умом.

Бабке девяносто лет.
Зашла она как-то в аптеку и дрожащим голосом просит:
— Дайте мне анашу.
Ей отвечают:
— У нас этого нет.
— Не может быть , я всегда беру у вас.
Тут уже очередь собралась , все прислушиваются.
— Бабушка , подумайте , может , как-нибудь по другому называется?
— Да так и называется , АНАША , у меня даже коробочка с собой.
И достаёт эту коробку.
… Та-дам…
НОШПА.

сижу я старый на скамейке
и молодежи вслед кричу
эй наркоманы проститутки
возьмите блин меня с собой

антон кузьмич пылая страстью
почтишто снял второй носок
но тут посыпался к несчастью
песок
©

— А потом ты состаришься, и из твоей речи пропадёт звук « Э». Ты начнёшь говорить « пЕпси», «интЕрнЕт» и «сЕкс».
– Не говори так!, Аж мороз по коже!))

Старость — это не когда забываешь, а когда забываешь, где записал, чтобы не забыть.

Старость — это не возраст. Это угасание интереса и востребованности к твоей персоне. Чем менее ты востребован , тем быстрее появляются уныние , тоска , отсутствие желания развиваться и совершенствоваться.
Посмотрите на старый автомобиль. Пока он востребован , о нём заботятся , берегут его , поддерживают его внешнее и внутреннее состояние. Но как только его « ставят на прикол», он начинает гнить и плесневеть. Так и старость. Гниём и плесневеем…(

Часто вижу одиноких пожилых людей, грустные сидят на лавочке, они никому не нужны и разговаривают сами с собой. Они мне напоминают старинные, редчайшего отлива колокола в заброшенной колокольни, которые хоть иногда звонят от дуновения ветра. НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СВОИХ СТАРИКОВ, ИМ НУЖНО ОБЩЕНИЕ, что бы почувствовать что еще живые. ВАС НЕПРЕМЕННО ТОЖЕ ЖДЕТ СТАРОСТЬ !

Скриплю как старая телега
То там болит, то сям
То здесь не так
То тут не этак
Чего хочу… Не знаю сам.

Вижу сам как я старею. всё тупею … и тупею …)))…

Стареть не стыдно , стыдно не принять
Всю грусть и прелесть этого момента,
Напрасно суетиться , догонять
Прокрученные кадры киноленты
С названьем « жизнь». Что было — то прошло,
Оставив нам и знания , и опыт —
Каким бы ветром дальше ни несло,
Уже судьбы не путаются стропы.
Уже не надо больше мельтешить,
За что-то биться , и куда-то рваться,
И можно просто и уютно жить,
И каждою минуткой наслаждаться.
Стареть не стыдно… Глупо не признать
За жизнью право на свои законы…
И не роптать хочу я — продолжать
Смотреть на мир открыто и влюблённо.

Считается, что вещи не могут испытывать чувства. А я убежден в обратном: ЗЕРКАЛА и ФОТОАППАРАТЫ меня ненавидят, при чём с каждым годом все больше и больше…

помню я когда-то
не сейчас давно
вот ведь как ребята
то то и оно

Протоиерей Игорь Прекуп

«Знаешь, а я вот не люблю старость, – задумчиво сказала мамина подруга, глядя на нашу старенькую соседку, неподвижно и как бы безучастно к созерцаемой ею жизни застывшую в открытом окне. – Говорят, старость надо уважать. За что? Что в ней такого хорошего?» Я был несколько ошарашен такой откровенностью, разрывающей все шаблоны: в то время не принято было говорить такие вещи. Уважение к старшим, особенно к старикам, в 70-е годы прошлого века всё еще было своего рода догмой, поставить под вопрос состоятельность которой пахло ересью. «Ну прожил человек много лет, – продолжала она. – И что? Мудрость. Наоборот, соображает еще хуже, мнительность, зависть к тем, кто моложе, здоровее, да и внешний вид…»

Сколько же было маминой подруге в ту пору? Если мне тогда уже стукнуло около 17-ти, то ей – около 33-х, солидный возраст в моем тогдашнем восприятии. «Нет, саму по себе старость не люблю и не уважаю. Вот, смотрит сейчас из окна и ненавидит весь мир», – заключила она свои размышления вслух, как бы примеряя на себя сморщенную плоть перевешивающейся через подоконник старушки.

Сегодня моя собеседница не намного моложе той соседки. Мы с ней никогда не возвращались к этой теме, как-то не было повода, к тому же и старость ее – совсем другая. Она по-прежнему независима и трезва в суждениях, остроумна и жизнерадостна, словно с тех пор и не минуло без малого 40 лет. Наверное, она всё же говорила о другом. Конечно, имелся в виду и возраст, но всё же старость – это не количество лет, а состояние, и даже не организма, а души. Однако проблема в том, что тело и душа взаимосвязаны.

Взаимность как бы заранее предполагает некое равновесие и если не равноправие, то равноценность. Но душа и тело не равноценны. Причем взгляды на эту неравноценность могут быть диаметрально противоположны. Например, материалистическая философия принципиально не признает существования души. Существует лишь материя, которая, согласно бессмертному учению трупа с Красной площади, есть «объективная реальность, данная нам в ощущении», а то, что материализмом понимается под «идеальным», «духовным» – не что иное, как «продукт высокоорганизованной материи». Отсюда умозаключение Фейербаха, которым он так угодил беспощадно критиковавшему его Энгельсу: «Если у тебя от голода и по бедности нет питательных веществ в теле, то и в голове твоей, в твоих чувствах и в твоем сердце нет пищи для морали». Отсюда и последовательный моральный релятивизм, характерный для марксистско-ленинской философии.

Однако пренебрежение материальной составляющей человеческой природы приводило в истории к таким же уродствам, как и ее абсолютизация. Вспомним гностиков, противопоставлявших злую, бездуховную, ущербную, материальную Кеному (κένωμα – пустота) божественной Плироме (πλήρωμα – полнота), что приводило к взаимоисключающим практикам – изуверский аскетизм Сатурнила и Маркиона, гнушавшихся всем материальным и чувственным (в т.ч. супружеством), с одной стороны, а с другой – распущенность николаитов, офитов и карпократиан, презрительно удовлетворявших плоть чувственными наслаждениями, ибо, как они понимали, что с нее взять, с плоти – этой носительницы зла и порока, всё равно она не может связать и победить дух, стремящийся к Плироме!

Впрочем, было бы наивно считать, что ложный аскетизм – удел одних еретиков-гностиков. Гностическое гнушение сексуальной жизнью и мясной пищей оказалось настолько распространенным среди христиан, что Церковь соборно запретила это как хулу на Божие творение. 51-е Апостольское правило гласит: «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или вообще из священного чина, удаляется от брака и мяса и вина, не ради подвига воздержания, но по причине гнушения, забыв, что все добро зело, и что Бог, созидая человека, мужа и жену сотворил вместе, и таким образом клевещет на создание (выделено нами. – И.П.): или да исправится, или да будет извержен от священного чина, и отвержен от Церкви. Так же и мирянин» (о том же см. 53-е Апостольское правило, а также 14-е Анкирского и 1, 2, 9, 14 и 21-е правила Гангрского Поместных Соборов). Но укорененность этих настроений в церковной среде по сей день проклевывается в деятельности иных «младостарцев» и многочисленных ревнителей не по разуму.

Неравноценность души и тела не принижает телесное начало, а возвеличивает душевное, прославляя духовное. Дух, душа и тело – вот в иерархической последовательности трехсоставность человеческой природы. Наблюдая за людьми уж более полувека, особенно последнюю четверть, сколько служу в сане, замечаю, что не все люди стареют. Некоторые словно ветшают, оставаясь молодыми внутренне. В определенном смысле это относится ко всем, кто трудится, не покладая рук и извилин, придерживаясь мудрости «век живи, век учись – дураком помрешь», т.е. приходя к выводу Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю».

Данный афоризм приписывают Сократу, однако именно этих слов он не говорил. А сказал он, если верить его великому ученику Платону, следующее: «…В сущности, афиняне, мудрым-то оказывается Бог, и этим изречением Он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе даже ничего, и, кажется, при этом Он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем ради примера, всё равно как если бы Он сказал: „Из вас, люди, всего мудрее тот, кто подобно Сократу знает, что ничего по правде не стоит его мудрость“» («Апология Сократа»).

Но в особенности это «нестарение» заметно в людях живой веры. Подчеркиваю: не просто религиозных, а живущих по вере. То есть не только исполняющих заповеди при благоприятствующих обстоятельствах и совпадении с ними собственных интересов, а старающихся любую ситуацию поверять Евангелием, и побуждать, а то и понуждать себя не только поступать с людьми по-христиански, но и относиться к ним в новозаветном духе, как бы это ни претило натуре, сложившимся в обществе моделям поведения и бытующим представлениям о морали.

Кроме того, что духовно-нравственный поиск по своей направленности уже возносит нас от временного к вечному, он сам по себе является творческим процессом, требующим интенсивной умственной деятельности в решении каждый раз новой проблемной ситуации, а это сильнейшее средство против старческого слабоумия.

Хотя, разумеется, это не главное. Важней, каков отсчет жизни. Это нам только кажется, что мы отсчитываем время своей жизни по нарастающей, поступательно, год за годом. В детстве, может быть, так оно и обстоит у всех людей, а вот уже где-то в молодости, а то и с юности включается обратный отсчет времени, когда человек начинает осознавать, что всё в этой жизни проходит, да и она сама тоже, и старается «взять от жизни всё», насладиться молодостью («чтобы было потом, что вспомнить»), сколотить состояние в зрелости, достичь своего «Олимпа» в пожилом возрасте, «заставить себя уважать» в старости – это всё ориентировано на неумолимо приближающийся конец… Человек, посмотреть со стороны, как будто живет активно и плодотворно: и наслаждаться умеет жизнью, и преуспевает в «росте», и старость себе обеспечивает так, что сводит на нет все связанные с ней скорби, а отсчет времени-то у него – обратный.

Фото: Theo Gosselin

Да, у него всё хорошо, благополучно сложилось, всё, как он хотел. Но он не жил. Он просто «грамотно» доживал. Быть может, с юности, а то и с детства. С тех пор, когда понял, что в жизни руководствоваться надо не мечтами и тем более не идеалами, а трезвым расчетом; что развиваться надо для того, чтобы иметь, а не из каких-то «абстрактных» соображений. И вот, как тонко замечает Эрих Фромм, чтобы иметь, человек отказывается быть.

Да, он успевает и преуспевает по жизни. Именно потому, что трезво осознает ее скоротечность, ловко используя преимущества каждого возрастного периода в перспективе его завершения и начала следующего: успеть! И он успевает: осваивает, получает, достигает… Успеть… потому что всему приходит конец. И вот этот планируемый конец, о котором стараются не думать и тем более не говорить даже, когда не то что дни – часы, минуты считанные остаются до смерти – именно он является реальной точкой отсчета для многих из нас. Мы считаем календарные года, считаем годы своего возрастания, а на самом деле руководствуемся обратным отсчетом, который тикает где-то у нас в подсознании, определяя иерархию наших ценностей. Мы не живем. Доживаем. Вне зависимости от физического возраста.

Мы начинаем стареть не в пожилом возрасте, а тогда, когда начинаем ориентироваться на конечное. Не когда просто начинаем трезво отдавать себе отчет в текучести жизни, в ее скоротечности, изменчивости; не когда задумываемся о конечности юности, молодости, да и жизни как таковой – это как раз нормально – а когда концентрируем свои стремления на том, чтобы «успеть пожить и обеспечить», максимально использовать возможности наслаждаться жизнью и при этом наилучшим образом обеспечить себе благополучие в тот период, когда силы уже будут не те; то есть на том, чтобы выхватить из уходящего времени максимум преходящих благ.

Безусловно, надо и уметь радоваться жизни, осознавая ее скоротечность, и разумно рассчитывать силы надо, и планировать свою жизнь, в том числе и ее закат, предусмотрительно готовиться к нему – всё это правильно. Лишь бы только конечное по своей природе не становилось приоритетом, поглощающим всё наше внимание.

Концентрируясь на конечном, мы выбираем обратный отсчет времени и уже не живем, как бы роскошно это ни казалось, а именно доживаем, ибо при таком отношении к жизни она для нас – не более чем временной промежуток между появлением на свет и исчезновением. И время истекает… Слово-то какое: «истекает». Мы чувствуем, как жизнь истекает, уменьшается, и вся забота наша – побольше успеть получить, пока время еще есть. И тут непринципиально, чего человек хочет добиться за оставшийся период: обогатиться, испытать новые удовольствия или, напротив, создать что-то значимое для современников и для будущих поколений – в контексте отсчета времени это неважно. Если человек сосредоточен на тленном, его отсчет времени – обратный. Ибо «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит» (Мф. 16:26).

Закономерен вопрос: а почему «повредит», если не прожигает жизнь, а посвящает ее какому-то значимому для общества делу? Что в этом плохого?

В самом по себе деле всей жизни ничего плохого, быть может, и нет. Плохо, если человек весь сконцентрирован на этом деле и на всецелом посвящении ему всего времени, чтобы максимально успеть, чтобы достичь наивысшего результата в нем. Плохо, потому что дело, которое, по замыслу делателя, должно его пережить, подменило собой главную цель его жизни, став ее смыслом, подчинило его целиком себе, включив обратный отсчет, стимулировавший его предельно рационально планировать время, проживая максимально продуктивно каждую секунду, продуктивно – в контексте осознания ограниченности сил и времени, но контрпродуктивно в контексте вечности. Кстати, прекрасный образец такого сверхрационального образа жизни – в повести Даниила Гранина «Эта странная жизнь» об Александре Александровиче Любищеве.

«Помилуйте! – слышится крик негодования. – А как же memento mori (лат. помни о смерти)?» – «Прекрасно! – ответим мы. – А о чем, думаете, этот призыв?» И если негодующий скажет, что этот призыв настраивает нас на благоразумное отношение к жизни, исходя из ее конечности, то есть располагает к тому, чтобы не прожигать жизнь, но так ее спланировать, чтобы успеть в ней и нагуляться, и семью создать, и достичь своего социального и имущественного «потолка», и обеспечить себе безмятежную старость, то мы напомним, что изначально слова эти – формула приветствия католических монахов из ордена траппистов. А монашество (в данном случае не будем углубляться в специфические конфессиональные различия) – это что? – Это исключительно сосредоточенное приготовление к жизни вечной.

Тогда при чем тут смерть? А при том, что смерть не финиш, а старт, к которому мы идем всю свою земную жизнь. Старт в жизнь вечную. Это порог, который мы не просто переступаем, а от которого, по идее, должны оттолкнуться и устремиться вперед. Но, как и старту на беговой дорожке, старту в вечность предшествует подготовка. К старту приближаются, не просто перебирая ногами, к нему подходят путем изматывающих тренировок, всевозможных упражнений, на первый взгляд, ничего общего не имеющих с бегом.

Аналогично и наша земная жизнь. От рождения и до самой кончины (вне зависимости от того, в каком возрасте и в каком состоянии здоровья уходит человек) – это приготовление к жизни вечной, осознанное приближение к смерти, но не как к концу, а как к началу. Или иными словами, не столько как к завершению подготовительного этапа вечной жизни, сколько как к отправной точке в ее основную часть. При всём трезвом понимании, что время земной жизни истекает, это, однако, уже не обратный отсчет времени, потому что он посвящен тому, что «после», а кончина рассматривается не как финальная точка жизненного пути, но как запланированное собеседование, от степени подготовленности к которому зависит качество дальнейшей жизни, и времени катастрофически не хватает…

Не смерть, при таком отношении к жизни, неумолимо приближается к нам, а мы идем ей навстречу, готовя себя к жизни после нее, преодолевая внутреннюю зависимость от преходящих ценностей и формируя в себе то, что значимо в вечности, уже здесь начиная жить ею, «возрастая в благодати и познании Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа» (2 Петр. 3:18).

Утром выхожу на работу, спускаюсь на один этаж и встречаю своего соседа – дедушку. Стоит на лестничной площадке в трусах и майке и горько плачет. Я его спрашиваю:

– Дядя Леша, что случилось?

Он бормочет что-то, два года назад у него инсульт был, с тех пор речь невнятная, еле разобрал:

– Вышел из дома и заблудился.

Заблудился, спустившись на один этаж!

Довел его до дома.

Всякое в жизни бывает, неизвестно, как самим придется старость встретить. У кого-то она в ясном сознании, а у кого-то так. Вот только так совсем-совсем не хочется.

Примерно через год после смерти матери забрала отца к себе. Ещё через год спрашивает – А куда мамка ушла? Не знала сначала как и отвечать. Через время снова вопросы – Когда мамка умерла? Отвечаю – 3 года назад.

Он – Так много времени прошло, я думал недавно. А отец когда умер? . Оказалось о своих родителях спрашивает, они умерли более 40 лет назад. Дальше больше

Моя прабабушка последние пару лет ослепла совсем, вставать перестала. Лежала в комнате и разговаривала со своими умершими родственниками. Громко, на всю квартиру.
Иногда говорила им: “Ну что вы все собрались, сели вокруг меня и молчите. Мне же страшно!”
Тогда и нам страшно становилось.

Умерла она в 94 года.

Скоро и ведь как-то на работу надо будет устроиться в таком состоянии

в таком состоянии я смогу только флаеры раздавать сидя в каталке.

Вначале отмирает свежая память, поэтому что было на днях- не помнится, и остается только детство, и редкие прояснения реальности

а что если я не помню своего детства? отрывки и то иногда кажется что это фантазия да по рассказам мамы. Переехала в село где детство провела, люди здороваются а я вобще не знаю кто это, Не помню школу, имена учителей и одноклассников. Как то муж спросил про улицу- мол где находится? А я ни сном не духом. Хотя мама говорит по детству бегали по всему селу, знали все закоулки и лазейки.

Это старость милочка, старость..кхе кхе

Напомнило первую часть фильма Диалоги. Никому бы такого не пожелал(

К нам в квартиру на первом этаже зашел старик(дверь не всегда запираем). Дома была жена, и с криками выгнала его.

Вечером пожурил ее. Дедушка старый, забыл на лифте подняться. Надо было помочь ему, а не пугать.

Пришла к нам как то так бабка на этаж, деловая такая, с сумкой и спрашивает мою маму, прам вот всё ФИО правильно назвала, я ей говорю, она умерла года четыре как. Бабуля начинает возмущаться, да я ВЧЕРА у неё была! вот прям тут, и адрес наш называет! А у нас два корпуса стоят похожие первый и второй, их часто путают, я ей говорю, давайте я вас провожу, вы наверно перепутали, а у самой нехорошо на душе, откуда она мою знает? Ноя то всех подружек маминых лично знала, а эта бабуля мне не знакома. До сих пор не знаю, что это было.

Южная Корея стареет, и в последние годы процесс этот пугающе ускоряется. Связанные со старением населения угрозы хорошо осознает и южнокорейское правительство, и южнокорейская публика.

Однако никто толком не понимает, что именно нужно сделать, чтобы остановить надвигающуюся демографическую катастрофу. Россиянам неплохо бы иметь в виду, что проблемы, с которыми сейчас сталкивается Корея, в недалеком будущем появятся и у других развитых стран, в том числе и у России. Но пока — так уж получилось — именно Южной Корее одной из первых придется в полной мере ощутить на себе неожиданные последствия демографических перемен, имевших место в последние 50–70 лет.

Еще полвека назад в Корее в понятие «демографические проблемы» вкладывали совсем иной смысл. Тогда, в 1960-е, в мире начинался демографический взрыв. В связи с улучшением санитарных условий и распространением антибиотиков смертность в развивающихся странах пошла на убыль, в то время как рождаемость еще долго, до конца 1980-х, оставалась на прежнем очень высоком уровне. Результатом стал стремительный рост численности населения, который, как многие в ту пору полагали, является предвестником глобальной экономической и экологической катастрофы. Именно тогда в мировых «центрах силы» всерьез заговорили об необходимости ограничения рождаемости, которую для вежливости предпочитали называть «политикой планирования семьи».

Маленькие зрители на XVII Азиатских играх в Инчхоне

Южная Корея не была исключением: ее население в период с 1945 по 2000 год выросло примерно в два с половиной раза. В 1960-м «общий коэффициент фертильности» (несколько упрощенно — количество детей у среднестатистической дамы) в Южной Корее составлял 6,1 рождений на женщину (рнж) и был близок к естественному для homo sapiens показателю, составляющему семь рнж.

Сложившаяся ситуация вызывала серьезное беспокойство у властей, искренне веривших в то, что демографический взрыв приведет к катастрофическим последствиям. В начале «шестидесятых» южнокорейские власти начали борьбу за ограничение рождаемости. Эта кампания во многом напоминала провозглашенную чуть позже в Китае политику «одна семья — один ребенок», хотя и проводилась значительно мягче. Специально отобранные и обученные активисты проправительственных организаций отправлялись в дальние деревни, где рассказывали крестьянам о методах контрацепции, всячески пропагандировали малодетные семьи и описывали селянам блестящее будущее, которое ждет их лично и страну в целом, если те поймут, что детей нужно рожать в минимальных количествах. В Корее повсюду висели плакаты, на которых были изображены счастливые малодетные семьи. За период с 1962 по 1979 год на эту кампанию только из центрального бюджета было потрачено около $40 млн (в пересчете на сегодняшние деньги — примерно $250 млн).

К 2016 году на поддержку рождаемости в Южной Корее было потрачено около 100 миллионов долларов, однако после небольшого подъёма рождаемость снова пошла вниз

Успех кампании превзошел все ожидания. Всего лишь через 10 лет после ее старта, то есть в начале 1970-х, общий коэффициент фертильности удалось снизить до четырех рнж, а спустя еще десятилетие, к началу 1980-х, он упал до 1,7 рнж, то есть оказался даже ниже уровня, необходимого для сохранения стабильной численности населения. Однако радость организаторов кампании была вскоре омрачена неожиданным открытием: обнаружилось, что вопреки их представлениям рождаемость продолжала снижаться и после того, как правительство перестало это поощрять.

К 2005 году южнокорейская рождаемость упала до рекордно низкого уровня и составила 1,08 рнж. К тому времени в стране осознали, что опасность подкралась совсем не с той стороны, с которой ее ждали, и беспокойство стало всеобщим. Правительство, которое всего лишь двумя десятилетиями ранее проявляло редкостное рвение в борьбе за сокращение рождаемости, начало всячески рождаемость поощрять — причем этим иногда занимались те же самые чиновники, которые в «семидесятые» боролись за то, чтобы рожали в Корее поменьше. Были разработаны правительственные программы поощрения, помимо воспитательно-пропагандистских мероприятий, предусматривающие поддержку дошкольных учреждений и, разумеется, помощь многодетным семьям.

За десятилетие (2006–2016 годы) на поддержку рождаемости было потрачено около $100 млн — иначе говоря, с учетом инфляции на эти усилия ушло примерно столько же денег, сколько 40 годами ранее в Корее в среднем тратили за десятилетие на поддержку программ сокращения рождаемости. Однако эти усилия результата не дали: рождаемость после небольшого подъема снова пошла вниз, и в 2017-м побила новый рекорд: по предварительным данным, в этом году общий коэффициент фертильности составит 1,03 рнж.

В очередной раз корейским опытом было подтверждено то, о чем демографы знают уже давно: при желании государство может добиться того, что рожать будут меньше, но вот стимулировать рождаемость государственными усилиями получается крайне плохо.

Пожилая женщина у магазина В Сеуле

Параллельно с падением рождаемости в Корее разворачивался и другой процесс: стремительное снижение смертности и увеличение средней ожидаемой продолжительности жизни. Разумеется, этим можно гордиться, однако сочетание роста продолжительности жизни и снижения рождаемости означает то самое старение населения, которое сейчас идет в Корее.

Когда в 1911 году в Корее была проведена первая современная перепись населения, средняя ожидаемая продолжительность жизни при рождении составляла всего 25 лет. Эта цифра сегодня может показаться неправдоподобно низкой, но надо иметь в виду, что она была обусловлена огромной детской смертностью: в те времена в Корее, как и во многих других странах, около четверти всех детей умирали, не дожив до года. Если вывести эту детскую смертность за скобки, то получится, что те корейцы, которым повезло не умереть в раннем детстве, в среднем доживали до 40–50 лет.

В 1910–1945 годы, то есть во времена японского колониального правления, в Корее распространились представления о современной гигиене, а также появились первые больницы и врачи, равно как и водопровод с канализацией. Результатом стало резкое увеличение продолжительности жизни, которое к 1945-му составило 44 года. Дальнейшая демографическая история — это хроника постоянного роста средней продолжительности жизни, в настоящий момент приближающейся к 83 годам. Это один из самых высоких показателей в мире. Ожидается, что Южная Корея станет первой страной, где средняя ожидаемая продолжительность жизни для женщин превысит отметку 90 лет (этот рубеж, вероятно, будет достигнут примерно к 2030-му).

Пассажиры в сеульском метро

Казалось бы, корейцам есть чем гордиться. Однако сложившаяся ситуация их не столько радует, сколько пугает.

Получается, что в стране стремительно сокращается работающая часть населения, а число пенсионеров, напротив, увеличивается. В этом году в первый раз за всю историю Кореи численность стариков (старше 65 лет) превысила численность детей и подростков (младше 15 лет).

Старение населения сказывается на южнокорейской образовательной системе. Закрытие школ в сельских районах уже началось, а в ближайшее время начнут закрываться и вузы, ибо число потенциальных студентов уменьшается.

Экономисты предсказывают: старение населения приведет к снижению темпов экономического роста. Это нешуточная проблема для страны, граждане которой за десятилетия экономических рекордов привыкли к тому, что жизнь становится лучше буквально с каждым годом. В условиях старения населения всё более заметная часть государственного бюджета будет уходить на решение проблем пожилых, в первую очередь — на обеспечение приемлемого уровня медицинского обслуживания. Поскольку государственный бюджет не безбрежен, выделение средств на эти цели возможно только при одновременном сокращении трат на инфраструктуру, образование и иные нужды.

Так что же делать? Наиболее популярный ответ: для решения проблемы старения, необходимо повысить рождаемость, а для этого необходимы ассигнования в соответствующие социальные проекты.

Доля правды в этих рассуждениях есть. Но, как уже было сказано, международный опыт свидетельствует: подобные программы при очень высокой стоимости приносят очень ограниченные результаты.

Другим вариантом решения проблемы может быть поощрение иммиграции, в первую очередь — иммиграции из близких корейцам стран Восточной Азии, равно как и «обратной» иммиграции этнических корейцев из-за границы. Однако надо помнить, что в корейском обществе иммигранты, в том числе этнические корейцы, оказываются изолированными и в большинстве случаев не имеют доступа к престижной и высокооплачиваемой работе. Хотя в настоящий момент в Корее находятся около 2 млн эмигрантов (примерно треть — этнические корейцы), в основном эти гастарбайтеры занимаются низкоквалифицированным и низкооплачиваемым трудом и собираются вернуться на родину после того, как им удастся заработать достаточно денег. Никаких систематических программ интеграции мигрантов в Корее нет, да и по большому счету рядовой южнокореец к самой идее подобной интеграции относится плохо.

Впрочем, похоже, что это отношение все-таки придется пересмотреть, ибо альтернативой является сначала превращение Кореи в страну стариков, а потом и стремительное сокращение корейского населения. Однако, скорее всего, потребуется время для того, чтобы это печальное обстоятельство было в полной мере осознано как теми, от кого зависит принятие соответствующих политических решений, так и широкой публикой. Пока корейцы отчасти находятся в некоторой растерянности, а отчасти — продолжают верить в то, что рождаемость каким-то чудом удастся вернуть на прежний уровень.

Автор — профессор университета Кукмин (Сеул)

В этом комедийном сериале рассказывается о том, как проходят будни в доме престарелых. Многие люди уверены, что там всегда очень тихо и скучно, грустные и всеми покинутые старики сидят в своих комнатах и дожидаются для смерти. Однако на самом деле происходящее в этих стенах может сильно удивить простого обывателя. В престарелом доме происходит очень многое – жизнь, любовь, слезы и очень много поводов повеселиться и посмеяться. Жители престарелого дома ведут такой активный образ жизни, насколько это вообще возможно. Несмотря на то, что молодость уже не вернуть, они просто наслаждаются тем временем, которое у них есть.

Например, стариков очень веселят бюрократы, которые составляют многостраничные инструкции на все случаи жизни – от простой отрыжки до клизмы. Или, когда кто-то из персонала упорно пытается бороться с лишним весом. Что касается медицинских проблем, которые время от времени случаются у старых людей, то они нередко балансируют на тонкой грани между черным юмором и невероятным абсурдом. В доме престарелых некогда скучать и жалеть себя – если заниматься такими вещами, можно просто не успеть сделать то, что хотел и упустить возможность исполнить свою мечту.

Здоровый дух, здоровое тело и радость открытий — мое счастливое бытие …

Старость не радость …

«Старость не радость — молодость не жизнь». Помню, кто-то из моих деток, будучи в раннем подростковом возрасте, с хитрой улыбкой и нарочитым вздохом добавлял, «…а детство — ваще». Я очень надеюсь, что это было их шуточное продолжение известной поговорки. А вообще, есть такой возрастной период в жизни человека, когда … в радость?

Время от рождения и до садика большинство из нас не помнит. Посещать садик дети чаще всего не любят. Школьный период — вообще не обсуждается. Студенчество? Подавляющее большинство знают про эту пору только по наслышке. Потом взрослая жизнь — дом, работа, дом, работа. Может жизнь начинается после, когда … приходит старость?

Однажды, в разговоре с очень близким мне человеком, я высказал мнение, что в любом возрасте есть свои прелести. Мне тут же и очень уверенно возразили, сказав, что в старости нет прелестей, что старость и прелесть — слова не совместимые.

Тогда я знал, что человек тот живет в хороших условиях, в окружении родных ему людей, он достаточно подвижен, оптимистичен и относительно здоров. Помню, что в тот момент я промолчал, но усомнился в искренности сказанного. Показалось, что собеседник мой слегка лукавит, дабы бы втянуть меня в беседу и маленько поплакаться, что характерно для людей преклонных лет.

Понятно, что в мелочах каждый и в любом возрасте, может найти минусы бытия. А в глобальном масштабе? Мирное небо и крыша над головой, забота детей и любовь внуков — «… что еще нужно, что бы встретить счастливую старость?». Живи и радуйся. Почему же такая старость не в радость?

Понятно, что быстротечность жизни и другие подобные мысли не добавляют оптимизма. Надо понимать и то, что все мы не вечные, но если об этом постоянно думать, то и в тридцать лет можно впасть в глубокую и необратимую депрессию. Так в чем же дело? Наверное каждый сможет Это понять, но в свое время.

Я недавно прочел стихотворение «Капризный старик». Есть там и коротенькая грустная предыстория, об одиноком старичке, якобы, после смерти которого (в приюте) мед сестры нашли в его вещах это стихотворение. Мне кажется, что в этой коротенькой поэме есть ответы на некоторые вопросы, они касаются старости и ее скромных запросов, доставляющих ей (старости) маленькие, мимолетные радости.

За гранью нынешнего дня попробуй разглядеть Меня…

Стихотворение поражает своей простотой, искренностью и трагизмом. Это, своего рода, исповедь и обращение человека, говорящего со всеми и от имени всех тех, кто давно живет на этой земле. «Старик» призывает, а скорее просит, видеть в каждом старом человеке не просто капризного долгожителя, а судьбу, некогда до краев наполненную достойной, полноценной жизнью.

Входя будить меня с утра,
Кого ты видишь, медсестра?

Старик капризный, по привычке
Ещё «живущий» кое-как.
Полуслепой, полудурак.
«Живущий» впору взять в кавычки.

Не слышит – надрываться надо,
Изводит попусту харчи.
Бубнит всё время – нет с ним сладу.
Ну, сколько можно, замолчи!

Тарелку на пол опрокинул.
Где туфли? Где носок второй?
Последний, мать твою, герой.
Слезай с кровати! Чтоб ты сгинул…

Сестра! Взгляни в мои глаза!
Сумей увидеть то, что за…

За этой немощью и болью,
За жизнью прожитой, большой.
За пиджаком, «побитым» молью,
За кожей дряблой, «за душой».

За гранью нынешнего дня
Попробуй разглядеть МЕНЯ…

…я мальчик! Непоседа, милый.
Весёлый, озорной слегка.
Мне страшно. Мне лет пять от силы.
А карусель так высока!

Но вон отец и мама рядом.
Я в них впиваюсь цепким взглядом.
И хоть мой страх неистребим,
Я точно знаю, что любим…

…вот мне шестнадцать, я горю!
Душою в облаках парю!
Мечтаю, радуюсь, грущу.
Я молод, я любовь ищу…

… и вот он, мой счастливый миг!
Мне двадцать восемь. Я жених!
Иду с любовью к алтарю,
И вновь горю, горю, горю…

… мне тридцать пять, растёт семья
У нас уже есть сыновья.
Свой дом, хозяйство. И жена
Мне дочь вот-вот родить должна…

… а жизнь летит, летит вперёд!
Мне сорок пять – «круговорот»!
И дети «не по дням» растут.
Игрушки, школа, институт…

Всё!Упорхнули из гнезда!
И разлетелись кто куда.
Замедлен бег небесных тел.
Наш дом уютный опустел…

… но мы с любимою вдвоём!
Ложимся вместе и встаём.
Она грустить мне не даёт.
И жизнь опять летит вперёд…

… теперь уже мне шестьдесят.
Вновь дети в доме голосят!
Внучат весёлый хоровод.
О, как мы счастливы! Но вот…

… померк внезапно Солнца свет.
Моей любимой больше нет!
У счастья тоже есть предел…
Я за неделю поседел.

Осунулся, душой поник.
И ощутил, что я старик…

… теперь живу я «без затей».
Живу для внуков и детей.
Мой мир со мной, но с каждым днём
Всё меньше, меньше света в нём…

Крест старости взвалив на плечи,
Бреду устало в никуда.
Покрылось сердце коркой льда.
И время боль мою не лечит.

О, Господи, как жизнь длинна,
Когда не радует она…

… но с этим следует смириться.
Ничто не вечно под Луной.
А ты, склонившись надо мной,
Открой глаза свои, сестрица.

Я не старик капризный, нет!
Любимый муж, отец и дед…

… и мальчик маленький, доселе
В сияньи солнечного дня
Летящий вдаль на карусели…
Попробуй разглядеть МЕНЯ…

… и, может, обо мне скорбя,
найдёшь СЕБЯ!

Жизнь каждого человека — книга. Сам же человек — ее обложка. Всех книг не прочесть, но и судить о их содержании по обложкам — дело не благодарное. Старость обидеть легко, так же легко, как подарить старости радость. Прежде чем сделать свой выбор (обижать или радовать), «посмотрите» сколько, примерно, страниц осталось в Вашей книге жизни. Взгляните и подумайте, что совсем скоро другие будут решать, как поступать с Вашей старостью.

Абсолютно безрадостная картина получилась. Выходит, что радости нет вообще ни в каком возрасте?

Наверное, радость в мелочах, но она есть, есть абсолютно во всех возрастах.

» …Счастье – это не результат, счастье – это процесс. Делайте свою жизнь сами, делайте ее красивой и привлекательной …»

Взаимная терпимость, внимание, почитание и уважение — принципы, на которых строилось и должно строиться сосуществование возрастов. По другому не получится. Молодость не знает того, что знает старость, а старость не может того, что под силу молодости. Чувство собственной значимости и востребованности — неиссякаемый источник радости в старости.

ВАМ ПОНРАВИЛАСЬ ЭТА СТАТЬЯ?

ПОДЕЛИТЕСЬ ЕЮ С ДРУЗЬЯМИ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ. ПОДПИШИТЕСЬ НА НОВЫЕ СТАТЬИ МОЕГО БЛОГА,

Оцените статью: